Жить в советские времена простому люду было непросто. Постоянный надзор многочисленных секретных служб за деятельностью граждан ни давал практически никаких шансов заработать большие деньги. Но среди многомиллионного советского населения находились особо предприимчивые люди, которые в обход всем жестким законам, существовавшим во времена СССР, умудрялись становиться миллионерами. Многие из них, правда, плохо кончили, но все же успели пожить на «широкую» ногу.
Несуществующий полковник Николай Павленко
Холодным осенним утром 1952 года был схвачен преступник №1 в СССР – Николай Павленко. Его афера длилась 11 лет. Закончилась она в маленьком Кишиневском дворике – там же, где и началось дело о фальшивой воинской части полковника Павленко.
Командир УВС (Управление военного строительства) полковник Николай Павленко был завсегдатаем торжеств чинов самого высшего уровня, заседал в Президиумах, заключал многомиллионные договоры и строил качественно, быстро, при этом не забывал делиться с заказчиками. Премировал постоянных клиентов автомобилями, дорогими вещами, щедрыми застольями. Долгое время никто и не догадывался, что под видом засекреченного стройправления 11 лет действовала фальшивая структура, состоящая из бывших зэков, самозванцев, дезертиров и просто обманутых наемных рабочих. А солидный полковник был мелким жуликом, военным преступником и невероятным вруном. Его единственным достоинством была фантастическая предприимчивость в сочетании с редкой наглостью. А все началось с того, что Коля Павленко будучи человеком неглупым и довольно смышленым понял, что несмотря на тоталитарный строй, в нашей стране все же были лазейки, через которые можно было прокручивать дела для собственного обогащения.
В 16 лет Коля сбежал из семьи кулаков, потому что знал, что скоро отца репрессируют. С началом войны Павленко призван на службу в армию. Однако молодой человек, как он считал, был не создан, чтобы воевать и гробить себя в грязных окопах. Однажды Павленко подделал документы и «сбежал» из армии, прихватив с собой шофера сержанта Щеглова.
И нет бы залечь на дно, но Павленко был из других: он решил спрятаться на виду у всех. Николай замыслил создать свою собственную воинскую часть. С помощью своих друзей и родных он создал документы своей воинской части (были и бланки, и печати). Из ближайших соратников он сделал «офицеров», а себе присвоил звание военного инженера 3-го ранга. Ловким движением своего мозга он добился того, что фиктивную воинскую часть под названием «УВСР-5» внесли в систему военно-строительных частей Калининского фронта. Строительная организация занималась практическим всеми дорожно-ремонтными работами. К 1945 году бюджет части составлял 3 миллиона рублей. Все члены УВСР постоянно награждались высокими чинами и орденами. После окончания войны Павленко демобилизовал свою армию, куда входило около трехсот «бойцов». Все они получили высокое денежное довольствие.
В конце 40-х Павленко организовал строительную артель «Пландорстрой». Затем – 1-е Управление военного строительства (УВС-1). Организация стала одной из крупнейших строительных организаций в регионе.
С 1948 по 1952 год УВС-1 по подложным документам заключило 64 договора на сумму 38 717 600 рублей. По фиктивным счетам в отделениях Госбанка Павленко получил более 25 миллионов рублей. Бизнес, надежно прикрытый взятками, работал без сбоев. Однако любой тайне когда-то приходит конец. Один рабочий, которому не доплатили зарплату, пожаловался в прокуратуру. Надзорный орган начал проверку УВС – тогда-то и всплыло наружу то, что надежно скрывалось более десятка лет. В 1952 году госдепартамент «накрыл» базу Павленко. При обыске у него было обнаружено более 34 миллиона рублей.
Материалы дела насчитывали 164 тома. Дело вела главная военная прокуратура СССР. На контроле держал ЦК КПСС. Само дело велось в Киеве, поскольку большинство эпизодов происходило в Украине. Особенности этого громкого дела заставили власть спрятать все материалы на долгих 50 лет, ведь сам случай был компрометирующим для всего государства.
На момент разоблачения Управление военного строительства насчитывало 300 штатных единиц личного состава и обладало огромным парком дорожной техники. В ее филиалах в Украине, Прибалтике, Молдавии были сосредоточены арсеналы оружия и боеприпасов. За 11 лет существования часть зарекомендовала себя блестяще. С боями прошла от Москвы до Берлина, построила сотни военных объектов в СССР, Польше, Германии. В 55-ом году великого советского обманщика расстреляли.
Подпольный текстильщик Борис Ройфман
В послевоенные годы Борис Ройфман придумал хитроумный способ разжиться деньгами с помощью инвалидов. Он создавал подпольные цеха по пошиву одежды, причем по документам получалось, что швейные предприятия работали уже давно, а не были только-только созданы.
Борис Ройфман был в свое время очень уважаемым человеком, повидавшим фронт и имеющим множество государственных наград. Когда был издан указ о налаживании легкой промышленности в стране, Ройфман сумел не только организовать множество цехов по пошиву неучтенной продукции, но и организовать ее реализацию. В качестве сырья Ройфман использовал списанные отходы с промышленных предприятий (шерсть, хлопот, каучук, фурнитуру).
Строил свою империю Ройфман не один, а с руководителем психоневрологического диспансера Шаей Шакерманом. Компаньоны действовали в связке, достигая того, что целое десятилетие их работа была прочно прикрыта от глаз властей.
Первый свой цех Ройфман создал в Калинине. Здесь в темных задворках учреждения для глухонемых он обосновал пошивочное отделение. Затем он открыл еще одно фиктивное предприятие уже в подвале психоневрологического диспансера. Примечательно, что хоть Ройфман и был ярым аферистом, все же не обижал своих работников. Он исправно платил им зарплату, давал выходные.
Поднявшись на контрабандной одежде, Ройфман нацелился на Москву. Он предполагал, что в столице сможет развернуться, и не ошибся. Сразу по приезду он, дав взятку, устроился в психбольницу. Взятками и террором он добился, чтобы в здании психдиспансера основали трикотажный цех. Под напором нового заведующего мастерской главный врач больницы придумал такую форму терапии как «трудотерпаия». То есть пациенты день и ночь шили контрабандную одежду, а подкупленные санитары говорили, что их работа входит в терапию и таким образом они излечиваются.
Швейные мастерские были оборудованы трикотажными машинками, которые были выкуплены оптом у разных госпредприятий. Регулярно поставлялось сырье – шерсть. Продукцию реализовывали на рынках и вокзалах «прикормленные» торгаши.
К началу 60-х годов Борис Ройфман был несметно богат. Когда в стране объявили денежную реформу, он договорился (дал взятку) с работниками сберкасс, которые выгодно обменяли ему его миллионы.
Подпольная империя Ройфмана пала случайно. Однажды на его компаньона донесли, мол «живет не средствам». Прокуратура занялась проверкой Шакермана. Копая, КГБ наткнулись на грандиозную швейную империю, которой почти двадцать лет руководил Борис Ройфман. В нескольких точках столицы были обнаружены тайные пошивочные цеха, на которых работали бывшие уголовники, больные и инвалиды. В обнаруженных тайниках были найдены десятки килограммов золота и миллионы рублей.
Узнав обо всех обстоятельствах громкого дела, Никита Хрущев распорядился кинуть в тюрьму всех 25 фигурантов дела, а Ройфмана и Шакермана – расстрелять.
Король валютного рынка Ян Рокотов
Ян Рокотов, еврей по национальности, воспитывался в приемной семье. Не смотря на острый ум и математические способности, юноша не мог придумать, чем бы ему заниматься по жизни. Все свое свободное время он проводил, гуляя по улицам, встречаясь с друзьями и иногда участвуя в уличных потасовках. У Рокотова ходили в друзьях аспирант Плехановского института Дмитрий Яковлев («Дим Димыч») — и 24-летний студент Владислав Файбишенко («Червончик»). Трое приятелей в какой-то момент встали на преступную дорожку, и посвятили свои жизни валютному рынку Москвы. В СССР пользоваться иностранной валютой было запрещено. Обмена валют официально также не было. Однако «черный» рынок работал. Десятки фарцовщиков, в том числе и Ян, с помощью хорошо организованной выстроенной системы, скупали валюту у иностранцев и передавали засекреченным агентам, которые и переводили деньги в рубли.
Ян «работал» в самом центре столицы, на «плешке» (на блатном жаргоне пространство от Пушкинской площади до гостиниц «Националь» и «Москва»). Схема обмена денег была такова: «бегунки» или «рысаки» являли собой «первые руки», они скупали(в основном у иностранцев) валюту золотые монеты и другие ценности на «плешке», на центральных площадях, в универмагах, гостиницах и на выставках. Собранный улов они продавали своим «шефам». Те, в свою очередь, продавали валюту «купцам». «Купцы» были тщательно законспирированы. Их личности были доступны лишь избранным.
Редкие золотые монеты царской чеканки завозили в СССР из Польши. Золото вобоще всегда было самым ходовым товаром. Ян Рокотов, впрочем как и все другие «теневеки», считал, что лучше всего вкладываться в золото, так как на него всегда будет спрос. В страну золото завозили самыми разными способами. Например, прятали в зубную пасту или в специальные потайные пояса.
Примечательно, что Ян Тимофеевич долгое время был кем-то вроде двойного агента. Он одновременно совершал валютные махинации, в другое же – выполнял роль тайного осведомителя. Он сливал сведения обо всех подпольных валютчиках в отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности. К слову, в своих докладах он фильтровал всю информацию и никогда не выдавал своих сообщников.
Рокотов стал тайным советским миллионером за рекордно короткое время. Но разбогатеть – это еще полдела. Оставалось найти, куда спрятать свои богатства. Вкладываться в рискованные предприятия или скупать недвижимость Ян не желал. Поговаривают, что валютчик тратил деньги на пирушки, друзей и застолья. Сам же внешне никогда не походил на богатого человека. Он жил в не большой квартирке вместе с больной теткой, одевался неприглядно.
По сути, до самого конца жизни Рокотов так и остался умным балбесом, который разбогател случайно, ради забавы. Для него игра в обмен валютой были лишь увлекательным хобби, которое он все никак и ничем не мог заменить.
Пока он играл, всю шайку валютчиков накрыли. ОБХСС выяснило, что именно Ян Рокотов, а также два его товарища, Владислав Файбишенко и Дмитрий Яковлев являлись главарями «черного» валютного рынка Москвы. Злоумышленников арестовали.
А в портфеле Яна нашли 344 тысячи рублей, 1524 золотые монеты и… Всего на сумму эквивалентную полутора миллионам долларов. Сокровища! Естественно, это было далеко не все, что успел накопить Рокотов, однако он так никому и не сказал, куда спрятал все остальное.
Ян Рокотов не боялся ареста, так как понимал, что по 88-ой статье его могут посадить, но не казнить. Да, у него конфискуют все всю валюту и золото, но он-то знал, что отобьет изъятое в короткие сроки.
Любопытно, что при первом аресте Ян сумел одурачить конвой и сбежал через туалетное окошко. После этого он побежал к следователю Шейнину, у которого жена была родственницей Яну. Они дали ему денег и приказали больше не появляться в их доме.
Рокотов бегал от милиции недолго. Его снова арестовали и осудили на 8 лет. Однако вскоре случилось непредвиденное. Никита Хрущев побывал в Берлине, где услышал, что в СССР процветает «черный рынок». Он возмутился этим, и когда прибыл на Родину, распорядился, чтобы все фигуранты дела о валютном рынке понесли наказание намного жестче. Тогда после вторичного рассмотрения дела суд постановил засадить Рокотова за решетку на 15 лет. Но и такой вердикт не устроил Хрущева. Он распорядился выпустить приказ, по которому торговцы и спекулянты приравнивались к самым опасным преступникам, которых необходимо было расстреливать. За пару дней был сляпан приказ, и в скором времени Рокотов со своими соратниками был казнен.
Подставной ветеран войны Вениамин Вайсман
Веню Житомирского – а именно так звучало имя в преступном мире, в свое время знал каждый член КГБ. Этот безногий человек умудрился перехитрить 27 министров СССР. И в этом ему помогли актерский талант, обаяние и непревзойденная харизма.
Венечка с самого детства проявлял тягу к чужому добру. Уже в 9 лет он дебютировал в качестве вора – украл у своего отца золотые часы. Само действие кражи ему так понравилось, что он стал регулярно отправляться на ходку в поисках приключений. Правда чаще всего мальчишку ловили на кражах, и сразу отправляли в колонию. Жизнь за решеткой была ему не мила, и Веня каждый раз находил изощренный способ выбраться из тюрьмы.
Свое совершеннолетие он отметил с размахом – перешел на более серьезные дела. Залазил в чужие дома, обворовывал магазины. В конце концов его поймали и осудили на долгих десять лет. По привычке Вениамин решил сбежать, да только выбрал не самое подходящее время. На улице стояли зимние морозы, и, прячась в лесу, сбежавший зэк отморозил себе левую ногу и пальцы руки. Ступню пришлось ампутировать.
Даже в своей инвалидности Веня увидел положительную сторону. По выходу на свободу он заказал у одного подпольного кузнеца отчеканить ему несколько медалей, чтобы потом всем и каждому представляться инвалидом Великой Отечественной. Нашлись среди его криминальных друзей и те, кто смог «переписать» его биографию. Так он и по документам стал участников военных действий в 1941-45 годы, где и потерял ногу.
Он без зазрения совести посещал всевозможных министров, которым со слезами на глазах рассказывал как ему, ветерану ВОВ, несладко живется в тесной клетушке вместе с женой и тремя сыновьями. Он умело менял маски, хорошо знал терминологию того или иного ведомства. Поэтому его везде принимали как своего. Кем он только не был за годы своего актерства: и Рабиновичем, и Трахтенбергом, и Ослоном. Но любимым его именем был Вениамин Кузнецов.
Настойчивость, решительность и огромная доля наглости привели к тому, что Вайсман, как ветеран войны, получил квартиру в Киеве и материальную помощь в сумме 56 тысяч рублей — по тем временам сумма баснословная. А еще бедного Веню одевали, кормили и поили…бесплатно.
После того, как Вайсман разжился квартирой, аферист направился прямиком в Москву, где добился встречи с министром авиационной промышленности Хруничевым. Запев песню о своем бедном существовании, Веня как бы между прочим обронил, что хорошо знаком с бывшим однополчанином министра Василием Сталиным – сыном вождя. Однако позже выяснилось, что Василий Иосифович никакого Кузнецова не знал и в помине. Так начала вскрываться правда фартового мошенника. Сталин приказал отыскать афериста и доставить к нему на ковер.
Взяли Житомирского в 1947 году, так сказать с поличным. В тот день псевдоветеран пытался обналичить чек на 2,5 тысячи рублей, которые ему передали в министерстве тяжелого машиностроения.
За расследованием фактов мошенничества зорко следил Сталин. Он был обескуражен, что какой-то уголовник так ловко водил за нос целое полчище министров. В итоге Вениамина Вайсмана осудили за мошенничество и дали девять лет тюрьмы.
На этот раз мошенник никуда не бежал. Он как добропорядочный человек отсидел свой положенный срок, а по выходу из тюрьмы добился, чтобы его определили в какой-нибудь Дом инвалидов. Его направили в Оренбургускую область в местный Дом инвалидов, в котором он честно и порядочно провел остаток своей жизни.
Винный король Николай Мирзоянц
История миллионера Николая Мирзоянца началась спустя два года после окончания войны. Однажды Сталин, проезжая по городу, увидел, как трое рабочих распивали водку прямо на лавочке. Так появилась мысль создать по всей стране такие места, где советский люд, уставший от войны и трудовых будней, мог спокойно пропустить стаканчик-другой. В скором времени во всех городах стали открываться рюмочные – незатейливые заведения, где подавали водку, пиво и простую закуску. Появление рюмочных сыграло весомую роль в становлении советской экономики. Доход от продажи алкоголя резко повысился.
Однако все еще существовала серьезная проблема качества продаваемого спиртного. Все вино было настолько разбавленным, что пить его было невозможно. А как мы все знаем, Иосиф Сталин любил хорошее красное вино. Поэтому он распорядился построить несколько винно-водочных заводов, которые бы производили качественную продукцию. С тех пор в стране начало процветать виноделие, и эта отрасль при Министерстве пищевой промышленности стала одной из главных в государстве.
Управлять строительством и собственно самими заводами должен был Николай Мирзояц – заместитель руководителя винодельческой промышленности. Именно он курировал работу виноделен и виноградников на Кавказе, в Молдовии и Краснодаре. Он решал. Какое количество вина или коньяка нужно выпустить к следующему году, какой крепости должно быть спиртное, в каких тарах поставляться и что будет написано на этикетке. При нем в те годы был налажен выпуск «Портвейна 777», «Солнцедара» и «Агдама».
Кроме того Мирзояц самолично назначал директоров заводов по виноделию. Это обстоятельство делало Мирзояца очень влиятельным в узких кругах. Он активно «продавал» должности, требуя в зависимости от поста от 150 до 250 тысяч рублей. И хотя сумма была баснословной, все же находились те, кто ею располагал. В основном это были выходцы из Грузинской ССР (именно там в 40-50-х были сосредоточены самые богатые люди страны).
Одним из них был Тэнгиз Алабидзе, который смог сколотить неплохое состояние на проституции. На нелегальном бизнесе он заработал около 200 тысяч рублей, 170 тысяч из которых дал взяткой Мирзояцу за то, что тот поставит его директором винно-водочного завода в Куйбышеве.
Виноградников в Куйбышеве, естественно, не было, а потому вино делали из виноматериала (концентрата для вина). И тут предприимчивый грузин начал, как говориться, «бадяжить». Он совместно со своими соратниками, которые также работали на заводе, активно разбавлял вино и другие спиртосодержащие напитки водой. По итогу получалась идеальная экономия – вместо 4 бутылок приличного пойла получалось 6, правда весьма сомнительного качества. Дошло до того, что продукцию некуда было разливать, поэтому пришлось наладить еще одно производство – по приему стеклотары. Принимая пустые бутылки на пять копеек дороже, Алабидзе добился того, что народ повалил к нему валом, неся обетованную тару.
Разливали вино, коньяк, водку и другие напитки прямо в подвале завода. Здесь же подпольщики печатали огромным тиражом этикетки, макет которых украли на типографии. Затем «левак» смешивался с ГОСТовским спиртным и отправлялся в рюмочные и рестораны.
Владельцы заведений, куда привозили товар, конечно же знали, что среди продукции присутствует также контрафактная. Доход от нее проводили мимо кассы, отдавая большую часть поставщику и оставляя немного себе.
Но и это было еще не все. На заводах активно использовали недолив. В каждую бутылку недоливали примерно 15 миллилитров. Так потихоньку набегало огромное количество неучтенного вина, а это на минуточку — сотни тысяч неучтенных рублей.
Алабидзе, впрочем, как и другие директора, не забывал делиться в Мирзояцем. Спустя несколько лет такого безобразия на работу винодельческой промышленности обратили внимание высшие чины. К тому времени во главе заводов стояли весьма темные личности. За расследование взялся друг Сталина руководитель Государственного контроля СССР
Лев Мехлис. Однако у него неожиданно случился инсульт, и его отстранили от дела. Дело поручили Всеволоду Меркулову, который закрыл расследование. Многие позже будут уверять, что дело свернули из-за того, что именно Лаврентий Берия стоял у руля винной мафии. Однако в 1951 году Алабидзе сам себе вырыл яму и упал туда не только сам, но и потянул всех, кто так или иначе был причастен к винному делу. Свидетели рассказывают, что грузин очень любил сорить деньгами и шиковать. Это и вызвало интерес со стороны КГБ. Агенты госбезопасности взяли его в разработку и разработали так, что Алабидзе быстренько сдал всех своих подельников, включая Мирзояца. Замглавы Главвина играл в молчанку долго, но потом раскололись и другие директора заводов. Размах винной империи потряс даже Сталина. Было установлено, что дельцы от вина и водки зарабатывали в год порядка 200 миллионов рублей. Мирзояц был арестован в квартире своей любовницы. Там же нашли 1 миллион рублей наличными. Вопреки всем обвинениям мошенника не расстреляли, а приговорили к 10 годам колонии.
Швейный тандем Зигфрида Газенфранц и Исаака Зингера
На окраине СССР в Киргизии, где жизнь текла вяло и безмятежно, предприимчивые граждане строили империи в надежде, что власть, находящаяся в тысячах километрах от ничем не примечательной республики, никогда до них не доберется. Надеялись и верили в это Зигфрид Газенфранц и его верный товарищ Исаак Зингер.
Газенфранц и зингер – текстильщики, которые разбогатели за счет несметной любви советского люда красиво одеваться. В начале 60-х найти подобающее шматье, которые не стыдно одеть, было очень сложно. Официальные швейные фабрики шили какую-то жуть, и советским красавицам ничего не оставалось, как носить жуткие не по размеру сшитые мужеподобные костюмы. И причем стоило это все немалых денег.
Зигфрид начинал подмастерьем на Алмединской трикотажной фабрике в городе Фрунзе. Работа за копейки в какой-то момент надоела ему, и он решился на рискованную, но довольно прибыльную аферу – открыть на фабрике третью нелегальную смену. В поедльники Зигфрид взял своего друга, который работал мастером одной из промышленных артелей республики.
Аферисты на первоначальный капитал закупили несколько списанных с учета швейных машинок и приобрели нереализованное сырье и отходные материалы с швейных фабрик.
Ночью, когда официально фабрика не работала, в подпольных мастерских заводилось целое текстильное производство. Здесь за десятком швейных машинок сидели подельники Зингера и Газенфранца, которые шили неучтенную продукцию. Потом товар попадал на прилавки разных городов Средней Азии.
Зингер и Газенфранц были не просто бизнесменами, а настоящими творцами. Под их неусыпным контролем на свет рождались оригинальные, удобные и самое главное, красивые вещи самой разной расцветки. Платья с глубоким декольте, кофточки с глубоким вырезом, обтягивающие юбки, брюки-клеш – все это было непривычным для советского человека, и оттого пользовалось бешеной популярностью.
За год работы подпольной фабрики сообщники Зигфрид и Исаак сколотили приличное состояние, чтобы двинуться к следующей цели. Они решили создать цех по пошиву тюля. День и ночь нелегалы строчили удивительно красивые шторы всех мастей, которые раскупали в считанные минуты. В это время ежемесячные доходы у удачливых дельцов достигают четырехсот тысяч рублей. Неимоверных по тем временам денег.
Миллионеры никогда не афишировали свое богатство. Одевались скромно, работали в низших должностях, как и прежде. Но по тогдашним меркам все же сильно выделялись из толпы рабочих, прежде тем, что имели дорогие машины, квартиры и дачи. Жена Зигфрида эталонно одевалась и носила драгоценности. Семейство Газенфранцев даже позволило себе иметь в доме прислугу.
Впрочем, не только основатели подпольной текстильной империи купались в деньгах. Их подельники тоже стали миллионерами, правда, воспользоваться своим состоянием многие боялись. Деньги, что говориться, хранили в банках, под матрасами, закапывали в землю. Поговаривают, что у некоторых в огородах не было уже мест, чтоб закапать очередное богатство.
Местные власти долгое время прикрывали темные делишки «трикотажников», так как последние платили им неплохие взятки. Трикотажная промышленность Киргизии развивалась, план перевыполнялся – а что еще нужно для счастья? Однако в далекой Москве не дремали и внимательно наблюдали за тем, что происходит во Фрунзе. В один момент Хрущеву надоело, что какие-то трикотажники ворочают миллионами, и он приказал прикрыть лавочку. Так началось знаменитое «дело трикотажников», по которому было осуждено 150 человек, входивших в банду текстильщиков. Основателей подпольного цеха, а также их 20 союзников приговорили к расстрелу. Приговор был исполнен в 1962 году.
