Наверно, если б я просто побежал, за мной сразу погнался бы конвой. А мой крик и похлопывание Колесова по плечу привели всех в шок. Никто не ожидал, что я побегу. Произошло небольшое замешательство.
Первым выстрелил в воздух Чумаков. Я бежал через привокзальную площадь на выход к городу. Двое рабочих везли тележку с почтовым багажом. Когда прогремел выстрел, я побежал в их сторону. Я знал, что в сторону гражданских стрелять не будут.
Чумаков передернул затвор, но на мушке было три человека. Он стоял в ожидании. Зеки и конвой были в растерянности и глядели, как я удаляюсь.
Когда я добежал до тележки и обогнув ее побежал дальше, Чумаков нажал на спусковой крючок. Но выстрела не было. Мне повезло! Из «калаша» давно не стреляли и у него заклинило затвор.
Я забежал за вокзал, больше в меня никто не попадет!
Колесов, понимал, что я сейчас убегу и спрос как с начальника будет с него. Он побежал за мной вдогонку, на ходу вынимая пистолет из кобуры. Забежал, как и я, за вокзал и начал стрелять. Я когда выстрелы услышал, свернул в сторону магазина, там тоже всегда было много людей. Но с непривычки я быстро выдохся и сбавил темп. Бежать быстро я уже не мог. Я слышал звуки выстрелов и был уверен, что стреляют в воздух. А бежать то немножко осталось. Сейчас забегу за магазин, а там через забор и ищи-свищи меня!
Вдруг — выстрел, резануло левое плечо. Дикая боль, я сразу перестал чувствовать руку, я уже почти не бежал, а быстро шел. Раненый, не думая, что могу схлопотать еще одну пулю, я шел, чтоб не потерять свою честь. Я не сдался. И меня не пугало ранение, только странно было, что руку не чувствую совсем. Пробовал пошевелить ею, не получилось. «Неужели оторвало?» Потрогал правой рукой: «Господи, целая».
Колесов догнал меня и схватив за правую руку, потащил назад к машинам. Оба шли молча, тяжело дыша.
Все зеки уже сидели в машине. Устюгов распахнул дверь, а Чумаков хотел ударить меня автоматом по спине. Рука и так дико болела и я стал просить:
— Не трогай меня, я ранен.
Он меня все-таки треснул, но не очень больно.
Подножка у машины была высоко и у меня не получалось залезть в машину. Конвоиры схватили меня под руки и закинули в машину как щенка. Я скорчился от невыносимой боли, но не издал ни звука, чтобы не упасть в глазах зеков.
— Допрыгался,- сказал молодой мент и протянул мне сигарету. Я затянулся. Все молча сочувствовали мне. Когда машину трясло на кочках, я скрежетал зубами. Как же мне было больно.
Заключенных развели по еамерам, а меня завели в дежурку и вызвали «скорую». Дежурный по КПЗ помог мне снять одежду. Руку я немного уже чувствовал. видно прошел первый шок. Крови на удивление было не много.
— Чепуха, пуля навылет прошла, кости не задела. Щас на щепку накрутим вату и прижгем рану, мы в Афгане так делали.
Мне от его слов стало дурно.
Вошел врач. Приятный, моложавый мужчина. Обработал рану очень аккуратно и бережно. Спросил:
— Откуда ты, пацан? Родители есть?
— Родом из Омска. Жил в Падке, там и мать с отцом.
— Омский? Так мы земляки!-Доктор еще раз внимательно осмотрел раны.- Ему надо срочно в больницу. Нужен ренген. Возможно у него повреждено легкое.
Врач ушел, а следом за ним вошел Левин. Сел напротив меня, курил.
— Дайте закурить, гражданин начальник,- попросил я.
Левин не реагировал. Я обратился снова, и еще раз. никакой реакции. Я начал психовать:
— Ты че, оглох, в натуре? Сигарету дай.
Левин глядя мне прямо в глвза, бросил на стол пачку папирос. Я правой рукой сунул папиросу в рот.
— А прикурить?
Левин опять молчал. Я еще дважды обратился к нему. Он также молча кинул на стол спички.
— Помоги зажечь, мне не удобно одной рукой,- попросил я.
Левин своим молчанием и равнодушием издевался надо мной.
— Да что ж ты за человек? Я ж тебя по нормальному прошу, помоги прикурить.
А в ответ — тишина. И тогда я взорвался:
— Мент позорный, кусок говна вонючего,- и дальше шел отборный мат.
— В камеру его,- приказал Левин и ушел.
Я выплюнул папиросу и растоптал ее по полу.
В камере мужики помогли мне закурить, вопросы никто не задавал. Рука сильно болела. Я лег, но мне долго не спалось.
После завтрака рассказал мужикам и про побег, и про то, как Левин меня разозлил.
В обед нас повезли в тюрьму на автобусах.
