Когда в 1941 году началась Великая Отечественная война, далеко не все были готовы взять в руки оружие и идти защищать Родину. Некоторые предпочли дезертировать после призыва и отсиживаться под прикрытием родственников. Мы расскажем о нескольких наиболее известных дезертирах и их послевоенной судьбе.
Марк Гурский (вверху на фото)
Уроженец Новосибирской области, Марк Гурский в начале войны был призван в действующую армию. Однако через некоторое время страх быть убитым пересилил, и молодой человек решил сбежать. По другой же версии он изначально от призыва в армию.
Скрывался от властей Марк по лесам. Он добрался до деревушки Крещенское и нашел избу своих дальних родственников. Связь с ними помогла дезертиру поддержать себя на плаву: родные подкармливали беглеца. Но, разумеется, постоянно находиться в деревне было невозможно, и поэтому Гурский жил в тайге неподалеку.
В тайге дезертир построил себе несколько укрытий-землянок – чтобы было сподручнее охотиться на зверей, заниматься собирательством и хранить запасы. Когда в окрестностях одного жилища пища заканчивалась, он переходил к другому «домику». Основной рацион беглеца составляли: грибы, орехи, ягоды, дичь, птичьи яйца, а также картофель. Таким образом, недостатка в питании он не испытывал. Однажды в окрестностях тайги упал самолет – и с этого момента Марк охотился на животных уже при помощи авиапулемета, что существенно облегчало задачу.
Гурского беспокоила лишь одна проблема – ему недоставало общения с женским полом. Попав в вынужденное затворничество совсем еще молодым парнем, он отчаянно нуждался в женской ласке… Не выдержав, дезертир затащил к себе в землянку молодую девушку, вышедшую в лес за грибами, сделав ее своей сожительницей. Впоследствии жертва сбежала от похитителя (по другой версии – Марк сам отпустил к тому времени уже забеременевшую любовницу).
Разумеется, появление пропавшей без вести селянки заинтересовало местных стражей порядка, и они без труда выведали у похищенной местопребывание ее сожителя. В результате обширной кампании по поимке преступника, таежный отшельник был пойман и доставлен в ближайшую деревню под названием Лисьи Норки. Старожилы еще помнят появление в селе этого «сибирского Тарзана»: заросшего, с длиннющей бородой, одетого в звериные шкуры…
Что же касается дальнейшей судьбы дезертира, то она до конца не ясна. Скорее всего, его просто отпустили – ведь амнистия беглецам из армии объявлялась дважды: в 1945, по случаю Победы, и в 1949 году. Гурский попытался найти себя в местном обществе: стал бригадиром сельских охотников. Но годы, проведенные в затворничестве, дали о себе знать. Бывший отшельник не выдержал и вернулся в тайгу – правда, от людей уже не прятался. Судьба же девушки Марка и родившегося от этой связи ребенка покрыта мраком неизвестности…
Николай Халимовский
Простой русский парень, уроженец Полесского села Онишполь, своим побегом в буквальном смысле сломал себе жизнь: потерял любимую девушку и был обречен на вечное сидение в темном подполе и постоянный страх разоблачения, не отпускавший его до самой смерти…
Начиналось все героически: молодого Николая провожала на фронт его невеста Ганна. В 1943 году линия фронта проходила как раз в районе этого села, поэтому призвали всех парней, едва достигших возраста 18 лет. Вручили винтовку и Халимовскому, отправив его на службу в зенитную батарею. Но после первого же страшного боя, когда зенитчиков атаковали с неба «юнкерсы», а рядом разрывались бомбы, превращая тела товарищей в кровавое месиво – Николай не выдержал и сбежал.
Сначала около месяца молодой человек скрывался в лесу. В это время к его родителям пришли смершевцы, провели тщательный обыск и, уходя, строго наказали: сообщить, если сынок вдруг объявится. И через три недели Николай действительно объявился. Отец и мать скрывали его в погребе, а потом соорудили закуток прямо под печью. Страшно подумать, что совсем молодому еще мальчику предстояло долгие годы провести в небольшой тесной землянке…
Днем Николай, конечно, вылезал на свет божий – но сидел исключительно в комнате, и носа не казал на улицу. Ночью спал в своем «логове». Родители-укрыватели дезертира из гостеприимных и общительных людей резко превратились в нелюдимых и грубых. Гостей и соседей встречали всегда неласково, так что скоро к ним и вовсе перестали заходить – разве что по большой надобности. Заслышав стук калитки, Микола мигом нырял в спасительный лаз.
У обреченного на затворничество парня не было никаких развлечений. Отец и мать были неграмотными и в доме не было ни книг, ни газет. После войны старики не провели к себе даже радио – боялись, что наладчик что-то заподозрит. Ведь никто не знал про то, что всем бегункам еще в 1945-м была объявлена амнистия. Да даже если бы Халимовские и узнали бы об этом – не поверили бы, решили бы – «заманивают», чтобы потом расстрелять… Сын их все время жил под страхом нависшей над ним смертной казни…
И все же одно развлечение у несчастного оставалось. Правда, неизвестно, чего больше приносило ему такое времяпрепровождение: радости или горя. Дело в том, что бревенчатый дом Халимовских был уже достаточно ветхим и щелястым. В одну из щелочек Николай пристраивался наблюдать за соседями. А в соседнем доме жил не кто-то, а та самая Ганна, что в 1943 году провожала его в армию… И вот молодой человек принужден был наблюдать, как его любовь встретила нового мужчину, вышла замуж, родила детей, а потом стала нянчиться с внуками. У затворника не было своей жизни, и он жил чужой…
Николая обнаружили случайно: в конце 1960-х годов к Халимовским приехал их дальний родственник, партийный работник. Приехал внезапно, не предупредив, а потому старики не успели убрать со стола обед и подозрительные три ложки рядом с казаном каши. Строгий партиец мигом все понял распорядился – «пусть ваш сын идет и сдается в КГБ сам, а иначе на него донесу я».
Этот случай заставил уже забывшего дневной свет затворника выйти на свободу. Он поехал в областной центр – Житомир. До станции было целых двадцать километров, и их Николай прошел пешком. Далее сел на проходящий пригородный поезд. Однако в отделении ему сказали, что беглецы давно прощены – и он спокойно может вернуться домой и поступать на работу в колхоз.
Жители села поначалу оживились, узнав о «воскресении из мертвых» своего односельчанина. Но разговоры довольно быстро утихли – было не до того: осень, жатва. Николая поставили на уборку сахарной свеклы, но за двадцать лет в затворе кожа на руках истончилась настолько, что от грубой работы стала сильно кровить. Пришлось отпустить такого «работничка» восвояси.
Через несколько дней в Онишполе приехал районный журналист. Он хотел написать репортаж, статью о незадачливом дезертире, погубившем свою жизнь… Николай и его родители были совсем неразговорчивы. Да и нечего было им поведать. Из всех значимых событий, произошедших за такой большой период времени, беглец вспомнил лишь смерть Сталина… Поняв, что полноценного интервью не выйдет, корреспондент решил сделать снимок дезертира на окраине села. Там стояли заброшенные мельницы, являвшие собой символ погубленной жизни дезертира. Когда журналист предложил Халимовскому сесть с ним в машину, мать с плачем кинулась наперерез: «Не убивайте, пусть он лучше отсидит свое!» С трудом труженику пера удалось убедить пожилую женщину, что он не сотрудник КГБ и не везет ее сына на расстрел.
Когда подъехали к мельницам, корреспондент попросил Николая выйти из машины и попозировать. Тот покорно побрел и встал на указанное место. Один снимок, другой… Все что-то не то! И тогда фотограф скомандовал – «Повернись в профиль!» Видимо, недавний отшельник не понял, что от него вообще хотят и… повернулся спиной, а потом поднял руки над головой. Руки его дрожали, спина сгорбилась… Несчастный явно ожидал выстрела в спину, запоздалого «восстановления справедливости». Фотограф сконфузился и крикнул: «Да ну тебя, садись, домой поедем…»
Янис Пинупс
Еще один наш герой – уже латышский дезертир Янис Пинупс. Об этом человеке известно уже гораздо больше, нежели чем о его предшественниках. Может быть потому, что он и прожил дольше, и скрывался гораздо больше – аж до 1995 года, целых пятьдесят лет! Но обо всем по порядку.
В советскую армию молодой латыш попал в 1944 году, в августе, и сразу понял: это – не для него. После участия в двух боях парень получил небольшую контузию, упал и потерял сознание. А когда очнулся, вокруг – никого. «Судьба!» — решил Янис – и побрел обратно домой.
Несколько месяцев добирался он до родных мест. В деревню под название Котлери прибыл лишь в октябре. И узнали об этом лишь его близкие родственники. Жить Пинупс стал в окрестном лесу. Когда наступила зима и стало нестерпимо холодно – перебазировался в хлев, предварительно вырыв в нем землянку.
Через некоторое время (в 1950 году) его семья выстроила на участке новый дом, а старый был полностью отдан Янису. Дезертир потихоньку от соседей помогал братьям по хозяйству, приносил домой ягоды и грибы – в общем, стал полноценным членом семьи, приносящим пользу. Так прошло целых двадцать пять лет… И вот Пинупс решил выйти из убежища, перестать вести отшельнический образ жизни. Да и родные, вероятно, сообщили ему об обвяленных ранее амнистиях. Окрыленный свободой, Янис вышел из старого домика и отправился на автобусную остановку – решил съездить в райцентр. Но надо же было так случиться, что в этот момент к нему подошел какой-то мужчина и сказал: «Я тебя помню, вот только имя подзабыл…» И укоренившийся в душе за четверть века страх опять иглой пронизал сердце Яниса – он вернулся в свое подполье.
В 1980-х – опять попытка выбраться на волю – и снова неудачная. К тому времени братья его умерли, а сестре в одиночку было трудно справляться с большим хозяйством. Янис стал ей помогать, не скрываясь от сельчан. Но на женщину посыпались вопросы о загадочном помощнике-незнакомце. Раз что-то соврав, она сообщила об интересе соседей брату, и тот вновь решил затаиться.
Вскоре Янису понадобилась врачебная помощь – он сильно растянул лодыжку. На прием записался в другом селе и под выдуманным именем – прокатило. Окончательно выйти на свет он решил много позже – когда уже Латвия вышла из состава СССР, и дело против дезертира Великой Отечественной войны уже не могли завести в принципе. Однако и тот Янис тянул – может быть, по-прежнему боялся. Заявиться в полицейский участок он отважился только в мае 1995 года. В его положение вошли и старик даже на какое-то время стал национальным героем. Впрочем, скоро о Янисе Пинупсе почти забыли… Умер Пинупс в 2007 году.
Дезертиры с фронта – обычное явление в годы Великой Отечественной войны. Кого-то ловили и наказывали по всей строгости законов военного времени. А кому-то удавалось дожить до амнистии. И тем не менее большинство «бегунков» продолжало жить в абсолютном страхе за свою жизнь. Не выходя на свет божий они сидели в своих землянках, отравляя жизнь и себе, и своим близким… О непростой судьбе матери, скрывшей младшего сына от армии, рассказывает замечательный фильм «Трясина» с неподражаемой Нонной Мордюковой в главной роли.
