31 августа 1996 года Чечня де-факто обрела независимость, к которой стремилась с момента распада СССР. Много крови и горя стоила эта свобода. По-началу чувство эйфории не давало гражданам в полной мере осознать реального положения дел в республике, ее ближайших перспектив. Окончание войны, как оказалось позже, не принесло простым людям ни достойной жизни, ни безопасности.
На январь 1997 года в Чечне были назначены президентские выборы. 20 кандидатов претендовали на эту должность, однако только четыре человека из них обладали достаточной популярностью и властью, чтобы побороться за должность главы республики. Речь идет об и. о. президента З. Яндарбиеве, премьере-министре А. Масхадове, вице-премьере М. Удугове и полевом командире Ш. Басаеве. Свою кандидатуру пытался выдвинуть и Р. Хасбулатов, но за пророссийскую позицию к президентской гонке он допущен не был.
Победа досталась Аслану Масхадову. Следующим по количеству голосов шел Ш. Басаев, ему доверили пост вице-премьера ЧРИ. И если Масхадов не исключал в дальнейшем взаимодействия с Россией, то Басаеву пролитой крови показалось мало:
“С Россией война будет продолжаться. Ведь они так по-скотски, бесчеловечно вели себя в Чечне. Российские войска убили 100 тысяч человек, все разорили и ушли. Если нам будет выгодно, мы будем говорить с любым руководителем этой страны. Но только пусть Россия заплатит нам 700 миллиардов долларов США за ущерб, причиненный Чечне, а мы на эти деньги сможем купить пол-России».
Три последующих года покажут, что Масхадов так и не смог проявить достаточно политической воли, чтобы усмирить жаждущих продолжения войны полевых командиров, не сумел он также обрести многочисленных сторонников в изначально выбранном курсе правления, не получилось у него сплотить вокруг себя чеченский народ.
По сути, власть Масхадова распространялась только в пределах Грозного, в остальном же на местах республикой правили главари бандформирований, в планы которых не входило благополучие собственного народа. Желание ограбить и поживиться за чей-то счет в угаре войны, прикрываясь героической риторикой, по-прежнему было их основным мотивом.
Восстанавливать разрушенную войной республику было не на что, деньги просто не доходили по назначению. Граждане Чечни месяцами не получали зарплаты и пенсии, простые люди выживали как могли. Кто-то пытался заняться земледелием, но в послевоенных условиях, когда по большей части поля оставались не разминированы, это было попросту опасно. За дровами люди ходили в горы, но вследствие вырубки леса начались оползни.
Летом 1998 года служащие Грозненского водоканала устроили забастовку из-за долгой невыплаты зарплаты. В итоге, в самое пекло город остался без воды.
Обычные, светские школы закрывались, в то время, как щедро финансируемые из Турции и Саудовской Аравии школы исламского толка, напротив, открывали свои двери всем желающим. Медицина “держалась” исключительно за счет чувства долга врачей и медперсонала перед своими согражданами.
При всем при этом известно, что за годы перемирия Россия вложила в Чечню 11 триллионов рублей. Часть из них должна была пойти на восстановление и сохранность нефтепровода. Но практически все выделенные деньги были разворованы, никто за безопасность поставки продукта не отвечал.
Наличие доступного нефтепровода сподвигло местных жителей на следующий способ заработка: в нефтяную трубу они вкручивали насосы, по ним качалась нефть, которая затем успешно продавалась. Трубопровод этот, к слову, закрыли только в 1999 году, когда стало очевидно, что Масхадов и его люди не в состоянии справиться с ситуацией хаоса в своем государстве.
Кто не имел доступа к трубе, мог заработать продажей наркотиков, оружия, либо торговать людьми. Несмотря на то, что, согласно Хасавюртовским соглашениям, Масхадов обязался уничтожить в Чечне бизнес, основанный на похищении и продаже людей, в реальности ничего не изменилось.
Многие годы жители пограничных с территорией Чечни районов находились в состоянии напряжения в связи с реальной угрозой быть похищенным. Попадали в плен и известные журналисты, причем не только отечественные, но и зарубежные. Осенью 1996 года были схвачены сотрудники одной итальянской гуманитарной организации, затем трое словацких строителей, в феврале в руки бандитов попал итальянский журналист.
В марте 1997 года были похищены журналисты “Радио России” и агентства ИТАР-ТАСС, в плену они пробыли три месяца. В августе того же года выкупили из рабства журналистку Е. Масюк.
К 1999 году чеченские политики, полностью уверовав в свою безнаказанность, стали позволять себе делать заявления в адрес российского руководства, напрочь забыв о принципах взаимодействия в цивилизованном обществе. Когда российское руководство выразило недоумение в связи с расстрелом в Чечне двух людей, согласно шариатскому закону, Ваха Арсанов, вице-премьер ЧРИ, в ответ на это пообещал публичный расстрел всего российского руководства. Извинений за этот выпад не последовало.
Становилось очевидным, что отношения России и Чечни неизбежно скатываются к новому конфликту. В 1998 году Ш. Басаев делает попытку приобщить Дагестан к борьбе с Россией. Он, совместно с М. Удуговым, создает Конгресс народов Ичкерии и Дагестана, под прикрытием которого стали создаваться бандформирования. Для их координации был призван Хаттаб.
В 1999 году боевики небольшими группами начали проникать на территорию Дагестана, формируя там склады с вооружением. Видя, что ситуация в республике выходит из-под контроля, власти Дагестана обратились за помощью в борьбе с исламистами к руководству России. На что В. В. Путин, тогда находившийся в должности премьер-министра, публично заявил: “Если руководство республики (Ичкерия) не может предотвратить переход группировок через границу Чечни, то «специалисты предложат свои средства». Вскоре начался новый виток вооруженного российско-чеченского конфликта.
P.S.
«Мы считали, что заживем, как Дубай, отделившись от России. Пять лет в наших руках была нефть, реальные деньги, в руководстве сидели все, как один, патриоты и религиозные лидеры, а за все это время мы даже одной мечети не построили. Я не говорю уж о школах и больницах. У нас было все, даже иностранные спонсоры, но мы ничего не сделали, а только передрались между собой. Время показало, что мы не можем самостоятельно существовать как государство вне поля России,»
— это слова Ислама Сайдаева, некогда ярого чеченского сепаратиста, руководителя информационного центра боевиков. Спустя годы он изменил свои взгляды на отделение Чечни.
