Коллаборационизм во Второй мировой войне был разнообразным. Так можно назвать не только службу на стороне фашистов с оружием в руках, но и даже простую симпатию к действиям гитлеровской Германии, высказываемую как в официальных СМИ, так и в личных беседах. Это широкое понятие…
По разным причинам многие представители русской интеллигенции за рубежом (и в самом СССР), а также какая-то часть духовенства восприняли нападение Германии в положительном ключе. Почему так случилось? И поменяли ли они свое мнение со временем? Постараемся разобраться.

Русская эмиграция

Многие эмигранты не скрывали своего восторга при известии о нападении Гитлера на Советский Союз. Кто-то не был до конца уверен в положительности такого шага и был осторожен в высказываниях, кто-то же не жалел хвалебных слов в адрес «светлого Рыцаря» — да-да, бывало и такое. Причины для такого поведения были различными, но мотив – примерно один. Выросшие в царскую эпоху, эти люди, уже достаточно почтенного возраста, так и не смогли примириться с падением страны их детства, юности, становления личности. Все самые лучшие годы их прошли в то время и им, вероятно, казалось, что можно запросто вернуться к старому укладу жизни. Поразительная и жестокая наивность… Но обо всем по порядку – расскажем о нескольких известных деятелях русского зарубежья и их отношении к фашизму.

Иван Бунин

Знаменитый писатель, лауреат Нобелевской премии, эмигрировал во Францию в 1920 году. Его произведение «Окаянные дни» — интересный исторический источник о революционных годах – прекрасно иллюстрирует отношение автора к происходящему в России. С нескрываемой брезгливостью и отвращением пишет он о рабочих манифестациях и вообще о людях «низшего» класса и сорта.

Однако, несмотря на негативное отношение к революции и ее плоду – СССР, Бунин никогда не проявлял особой симпатии к фашизму. Единственная фраза из его дневника, которую можно трактовать в ключе симпатии: «Взят Орел… нет, немцы, кажется, победят. А может, это и не плохо будет». Но далее писатель признается: «Если бы немцы заняли Москву и Петербург, и мне предложили бы туда ехать, дав самые лучшие условия, — я отказался бы. Я не мог бы видеть Москву под владычеством немцев, как они там командуют. Я могу многое ненавидеть и в России, и в русском народе, но и многое любить, чтить её святость. Но чтобы иностранцы там командовали – нет, этого не потерпел бы!»
Таким образом, несмотря на всю антипатию к коммунизму (вполне понятную в его положении), Бунин все же четко разделял понятия «идеология» и «народ». Роковой ошибки одобрения и восхваления захватчиков он не сделал, поэтому причисление его к коллаборационистам было бы поспешным решением. Но не все были столь дальновидны…

Иван Ильин

Известный и ныне весьма популярный философ никогда не скрывал своих симпатий к национал-социализму и фашизму, полагая, что данные идеологии как нельзя лучше подходят России.

В 1933 году Ильин восторженно писал в статье «Национал-социализм. Новый дух», что Гитлер «остановил процесс большевизации Европы». В 1934 году был назначен нацистами руководителем «Русского научного института» в Берлине – взамен уволенного Семена Франка, еврея по национальности. Впоследствии Иван Александрович писал и о «здоровых началах фашизма», и о «братском духе единения». Правда, потом с новыми властями у философа возникли проблемы, и он переехал из Германии в Швейцарию. Как впоследствии писал Иосиф Владимирович Гессен, бывший член II Государственной думы, также живший в то время в Берлине – национал-социализм обрушился и на «без лести преданных».

Надо сказать, что Ильин и впрямь был уверен в правильности своих убеждений и не изменил им даже после преследований со стороны нацистских властей. После войны философ, чтобы не быть подвергнутым остракизму, пытался объяснить свою позицию. В 1948 году вышла его статья с оправданиями, основная идея которой – фашизм возник как противовес большевизму. И здесь мы видим основную ошибку русской эмиграции (для кого-то сознательную, для кого-то – бессознательную): гитлеризм и все, что за ним последовало, трактуется лишь в ключе политическом, лишь как способ борьбы с ненавистными большевиками, разрушившими старый уклад жизни. Интересы простых людей интеллигенцией игнорировались что тогда, в революционные годы, что сейчас, в годы Второй Мировой.

Иван Шмелев

Иван Сергеевич Шмелев – автор культивирующихся в наше время произведений «Лето Господне» и «Богомолье», певец «настоящей, подлинной России», «русского духа» — также отметился в истории с гитлеризмом не самым лучшим образом. Пожалуй, именно ему принадлежат наиболее одиозные высказывания в адрес нацизма и его лидера.
Начнем с предыстории: родился будущий писатель в купеческой семье со своей историей, традициями и порядками. Именно этот уклад он и опишет в своих произведениях. Вот только сильно приукрасив – в реальности жизнь семьи не была столь радужна и не состояла из сплошных праздников и благочестивых молений. По свидетельствам современников, род Шмелевых к моменту рождения Ивана считался уже скорее обедневшим, отец писателя наделал много долгов, к тому же, слыл по Москве известным ловеласом. А мать имела строгий, даже жестокий характер – и всем методам воспитания предпочитала розги.

Однако в памяти эмигранта, далекого от Родины, видимо, все детские, юношеские и вообще дореволюционные впечатления превратились в одно приятное воспоминание… В 1920 году был расстрелян его сын, царский офицер. Это событие повергло Шмелева в тяжелейшую депрессию и во многом определило его отношение к большевикам. С той поры единственным желанием писателя стало – эмигрировать. Вся его жизнь разделилась на «до» и «после», где «до» была семья, любимый сын и счастье, а «после» — одиночество и пустота.

Если принять во внимание эти обстоятельства, то уже не таким странным кажется возвеличивание дореволюционного прошлого в творчестве писателя – того самого писателя, который на заре своей деятельности скорее наоборот был либералом, а отнюдь не консерватором.

Итак, Шмелев в 1922 году эмигрирует в Париж, где и проживет до конца жизни. Приход к власти нацистской Германии он воспринял спокойно, но основные восторги начались после нападения на Советский Союз. Главные коллаборационистские действия писателя – это участие в молебне за победу Гитлера, организованном русской эмиграцией, а также сотрудничество с пронацистской газетой «Парижский вестник». Впоследствии Шмелев оправдывал это свое решение принять участие в молебне общим болезненным состоянием в тот момент, а сотрудничество с газетой объяснил и вообще просто – дескать, моя хата с краю, я не знал, что деньги на издание дают фашисты. Но личная переписка писателя наглядно демонстрирует его осведомленность в прогерманских настроениях издателей «Парижского вестника». И, надо признать, сей факт Шмелева ни капли не смущал, а вполне устраивал…

И действительно, с какой стати участие в такой газете должно смущать человека, который на полном серьезе написал: «Я так озарен событием 22.VI, великим подвигом Рыцаря, поднявшего меч на Дьявола. Верю крепко, что крепкие узы братства отныне свяжут оба великих народа. Великие страдания очищают и возносят». Именно события 22 июня 1941 года и вдохновили писателя продолжить работу над его «Летом Господним» и «Богомольем». Впоследствии, узнав о наступлении немцев под Брянском, он опять ликующе напишет своей корреспондентке: «Преподобный Сергий в свою вотчину вступает, Божье творится!»

Пожалуй, стоит сто раз задуматься, прежде чем поднимать на щит и награждать титулами национального достояния и национальной гордости человека, который всерьез полагал, что фашисты несут в завоевываемый Советский Союз «разумное, доброе, вечное». Вы скажете – но ведь он мог не знать! И все же – знал. Невозможно было не знать, например, об антиеврейском настрое гитлеровской идеологии. Но Шмелеву это даже… нравилось! Традиционный для консерватора антисемитизм дал о себе знать. Еще один малоизвестный факт, который не слишком-то любят вытаскивать на свет Божий – то, что Иван Сергеевич лично просил немецкие власти… направить его в турне по концентрационным лагерям! Читать там лекции пленным советским солдатам и наставлять их на «путь истинный». Но власти такого «жертвенного» порыва не оценили и оставили прошение без внимания.

После войны И.С. Шмелеву, как и многим, пришлось оправдываться. И он избрал для этого не самый оригинальный способ – все отрицать или же объяснять болезнью. Надо сказать, что писатель и правда последние годы жизни серьезно страдал от язвы. Но может ли это служить оправданием столь странной недальновидности?

Вообще читая высказывания русских эмигрантов, порой задаешься вопросом – что это вообще было? Почему, казалось бы, неглупые люди не смогли разобраться в ситуации, почему предпочли петь оды, а не осторожно промолчать? Причина кроется, вероятнее всего, в ужасной наивности в сочетании с эгоистичным желанием поскорее обрести Родину. Только вот той Родины, которую любили они, уже не существовало. А новая их, видимо, не устраивала…

Но и все же у человека всегда есть возможность удержаться от резких суждений, не переступив черту – как не переступил ее И.А. Бунин, ни в дневниках, ни в переписке не высказавший чрезмерных симпатий фашизму. Поэтому, увы, стоит признать: русская эмиграция сделала в свое время неправильный выбор…

Василий Шульгин

В этом плане интересен путь Василия Шульгина, бывшего депутата Второй, Третьей и Четвертой Государственных дум, лично принявшего из рук Николая II отречение. В 1920-е и начале 1930-х годов он, находясь в эмиграции, проявлял интерес к итальянскому фашизму и неоднократно заявлял о своей симпатии к данной идеологии. Он полагал, что, переняв у итальянских фашистов их организацию, «белое движение» впоследствии сможет победить большевизм. Но впоследствии Шульгин стал четко понимать и опасность фашизма, видя в нем превознесение интересов государственных над личностными, абсолютизацию понятия «Родины», которая превыше всего. В результате В.И. Шульгин стал убежденным противником национал-социализма и фашизма в принципе.

Любопытно проследить дальнейший жизненный путь Шульгина: в 1944 году он был арестован в Югославии после вступления в нее советских войск. Ему пришлось отсидеть 12 лет за сотрудничество с белогвардейцами и «антисоветскую деятельность». В 1956 году Шульгин был выпущен на свободу, поселился во Владимире и дожил до 1978 года, прожив в целом 98 лет!

Идейные коллаборационисты из СССР

Интересно разобрать и судьбы советских людей, перешедших на сторону Гитлера идейно. И речь не о печально знаменитом Власове, а о других деятелях.

Абдурахман Авторханов

Партийный деятель, советолог, писатель и публицист, в 1930-е годы активно продвигавший позицию осуществления различной политики в разных областях страны, автор нескольких монографий о Чечне: «К основным вопросам истории Чечни», «Революция и контрреволюция в Чечне». Казалось бы, зачем успешному и признанному советскому ученому и партийцу переходить на сторону немцев? И, главное, как это было возможно осуществить?

Все дело в том, что в 1940 году в Чечне началось антисоветское восстание, возглавлял которое друг детства Авторханова – Хасан Израилов. Восстание быстро разрасталось, вскоре Израилов объединился с другим предводителем недовольных – Майрбеком Шериповым. В итоге Абдурахман Авторханов, как видный партийный деятель, да к тому же еще и чеченец по национальности, был послан к Израилову с особым заданием: уговорить того сдаться или же, в случае отказа, убить его.

Однако получилось так, что друг детства уговорил партийца-чеченца поменять свои воззрения. А может быть, Авторханов и ехал на встречу, уже тая в своем сердце симпатию к восставшим… Как бы то ни было, но в 1942 году он переходит линию фронта и пытается добиться того, чтобы немцы признали Исмаилова своим союзником. Достичь успеха в этом ему не удалось – фашистское командование свысока заявило, что не нуждается в союзниках. Но деловитого публициста решили оставить – пригодится – и направили его в берлинскую газету писать политические и исторические статьи про Кавказ.

После окончания войны Авторханов поселился в американской части Берлина и стал читать лекции о Советском Союзе в военной академии. Преподавал он и политическую историю СССР и России, историю КПСС, став самым видным американским советологом. Написал несколько монографий, в том числе: «Технология власти», «Сталин у власти», «Загадка смерти Сталина: заговор Берия» и другие.

Умер Абдурахман Авторханов в 1997 году, он активно следил за событиями в Чеченской республике и вел переписку с Джохаром Дудаевым. В настоящее время его именем названа улица в городе Грозном, а также несколько улиц в других населенных пунктах республики.

Милетий Зыков

Здесь интересно все: и то, что родился Милетий в еврейской семье (имя при рождении – Эмиль Израилевич Ярхо), и то, что в свое время он был советским журналистом-неудачником. Скорее всего, именно желание «состояться», реализоваться любой ценой и сподвигло его на активное сотрудничество. Кстати, имя Милетий он получил в 1910 году, когда был крещен матерью в православие.

В 1920-1930-е годы Зыков (псевдоним) активно разъезжал по Советскому Союзу, был корреспондентом разных газет, но нигде надолго не задерживался по причине неисполнительности, а также из-за «темного» прошлого – в Гражданскую «замарался» сотрудничеством с белыми.

В 1942 году был призван на военную службу, в том же году попал в плен. Казалось, это было его заветной мечтой – там его никто не знал, можно было сочинить все, что угодно. И Зыков стал врать: говорил, что якобы заведовал газетой «Известия», был на дружеской ноге с Бухариным, зятем партийного деятеля А. Бубнова… Ему удалось произвести впечатление, и в итоге его назначили главным пропагандистом власовского движения.
Однако впоследствии Зыков стал проявлять слишком много инициативы, стараясь сгладить острые углы нацисткой идеологии. Может быть, он понемногу стал и разочаровываться… В результате в 1944 году он был похищен вместе со своим переводчиком (по-немецки Мелетий не говорил принципиально) и пропал без вести. Предположительно, за его пропажей стояло гестапо…

Всеволод Блюменталь-Тамарин

Театральный актер, обладавший, по свидетельству современников, незаурядным талантом. Во время Гражданской войны проявлял симпатии к белому движению, но в итоге остался в советской России и создал собственный Московский передвижной театр, который постоянно гастролировал по стране. Возможно, именно благодаря регулярным передвижениям, актеру удалось ускользнуть от неусыпного надзора «органов» — и уцелеть в годы репрессий. В кино его можно увидеть в фильме 1940 года «На дальней заставе».

При приближении немцев к Москве Тамарин с женой уехал на дачу в Истру в полной уверенности, что его, как немца по крови, не тронут. В результате актера привлекли к сотрудничеству. Вместе с семьей он посетил Берлин и записал обращение к соотечественникам, призывая их не бороться, а сдаваться захватчикам, несущим им свободу от коммунизма. Такие передачи выходили регулярно. Иногда Блюменталь-Тамарин имитировал голос Сталина и зачитывал фейковые приказы. За это в 1942 году он был заочно приговорен к смертной казни.

С приближением советских войск актер отошел от пропагандистской деятельности и зарабатывал себе на жизнь, выступая с отрывками из спектаклей. В 1945 году его обнаружили повешенным на дереве в Мюзингене, поговаривали, что за этим стояла советская разведка и в первую очередь – племянник его жены Игорь Миклашевский (сын пассии и музы самого Сергея Есенина – Августы Миклашевской). В 1993 году был реабилитирован.

Псковская миссия

Следует поговорить и о печально известной Псковской миссии, о которой в 2010 году был снят художественный фильм «Поп» с Сергеем Маковецким в главной роли.

Интересно, что сами немцы отнюдь не стремились заполучить в союзники Русскую Православную церковь. Это была инициатива Сергия (Воскресенского), митрополита Виленского и Литовского. В сентябре 1941 года он самолично обратился к оккупационным властям с прошением о сотрудничестве, доказывая, что православная церковь никогда не поддерживала большевиков. В итоге Сергий был назначен руководителем миссии, но немецкие власти все же испытывали недоверие по отношению к нему. Митрополит сохранял формальное подчинение Московскому патриархату, но вместе с тем активно осуждал его сотрудничество с коммунистической властью и занимал прогерманскую позицию.

22 июня было объявлено праздником, «днем освобождения», в этот день обязательно во всех церквях миссии должны были служиться молебны. Вообще фашисты активно использовали РПЦ на данной территории для пропаганды. Издавался ежемесячный журнал, пристально проверявшийся немецкими цензорами на достаточное количество антибольшевистской пропаганды. Если в журнале было слишком много статей о религии, в ущерб пропаганде нацизма, он не пропускался в печать.

Священники миссии вели агитацию и среди военнопленных, объясняя им, что война якобы послана в наказание за коммунистический атеизм. При этом нельзя не отметить, что в пользу пленных проводились и благотворительные акции – им передавалась одежда, деньги, съестное. Еще одной важной задачей священнослужителей миссии было – доносить властям о неблагонадежных жителях, о готовящихся восстаниях и бунтах… Конечно, на такое далеко не все соглашались, но, тем не менее, были и те, что охотно выполняли такого рода поручения.

В свою очередь Московский Патриархат объявил всех участников миссии предателями родины и заочно лишил всех сана. Также деятельность духовенства на оккупированной территории контролировалась партизанами – они неоднократно заявляли о своем желании убить митрополита Сергия как главного коллаборациониста. В итоге Сергий был убит в 1944 году – его расстреляли во время поездки из Вильнюса в Ригу. Стрелявшие стояли на обочине и были одеты в немецкую военную форму. До сих пор не выяснено, было ли это дело рук партизан или же самих захватчиков.

После освобождения оккупированных территорий большинство рядовых священников получили тюремные сроки и были направлены в лагеря за сотрудничество с фашистами. Однако некоторым наиболее активным деятелям миссии удалось эмигрировать. Алексей Ионов, Николай Перехвальский и епископ Иоанн (Легкий) стали видными деятелями Русской Православной церкви Заграницей. А. Ионов впоследствии подчеркивал, что духовенство прекрасно понимало, что «фашисты – зло», но желало использовать все возможности для того, чтобы поддержать население на оккупированных территориях.

Заслуживает внимания и судьба еще одного активного деятеля Псковской миссии – Константина Шаховского. Он действительно скорее использовал нацистов для своих целей, а не преданно служил им, как некоторые другие представители духовенства. Так, он организовал воскресную школу, активно помогал беженцам и больным, старался помочь людям выжить в непростой ситуации. При этом демонстративно отказывался от ведения пропаганды – например, не стал служить благодарственный молебен в день рождения Гитлера. К счастью, тогда для немцев сложилась неблагоприятная военная ситуация, и было не до непокорного священника, потому никаких репрессивных действий в отношении него не последовало.

После освобождения оккупированных территорий о. Константин не стал эмигрировать и был осужден на 10 лет лишения свободы и 5 лет ссылки. Ему вменялось в вину не только сотрудничество с оккупационными властями, но и активная помощь военнопленным, которые тогда считались «предателями» и «изменниками». В 1955 году вышел на свободу.
Были и другие священнослужители, отказывавшиеся вести пронацистскую пропаганду (Александр Петров, клирик церкви в селе Ящеры, священник Суслин из Орлинской церкви) – зачастую их просто расстреливали фашисты. Некоторые налаживали связь с партизанами, помогая им продуктами, передавая ценные сведения. Поэтому отношение к Псковской миссии не может быть однозначно негативным – каждый использовал ее для своих целей.

Наше время

В настоящее время отношение к коллаборационизму раздвоилось. Встречаются диаметрально противоположные мнения, от искреннего негодования до откровенной симпатии.
Особенную симпатию проявляют к коллаборационистам неонацистские и монархические организации. Члены данных объединений не раз обращались в государственные органы с просьбой о реабилитации отдельных лиц – в первую очередь казаков и атаманов П. Краснова, А. Шкуро, их сторонников К. Султан-Гирея, Т. Долманова и др. Однако всякий раз получали отказ – обвинения в адрес коллаборационистов, активно сотрудничавших с нацистами, признаются обоснованными и по сей день.
В 2007 году в Москве в преддверии Дня Победы был разрушен памятник с именами «красновцев». Ныне на его месте стоит плита, посвященная всем казакам, павшим за Отечество.