Украинцев в Чечне, воевавших против федеральной армии, было очень много. Большинство были завербованными маргиналами и уголовными элементами, поехавшими воевать ради обещанной хорошей оплаты. Участие в их вербовке принимала экстремистская националистическая организация УНСО (Украинская национальная самооборона). Такие наемники не слишком ценились работодателями — самими чеченцами. Часто они шли в расход, их использовали в качестве живых «миноискателей», отправляли в самые горячие точки, поручали им самую грязную работу: носить тяжести, рыть траншеи, стирать вещи.
Иногда могли и не рассчитаться с ними. Сдал украинец автомат и все… Проводник проводил его куда нужно. Одно время ходил слух, что в Урус-Мартане печатались фальшивые доллары, которыми и рассчитывались с наемниками.
Менее многочисленная категория украинских наемников представляла собой активистов УНСО. Их основная цель состояла в пропаганде, своим присутствием они показывали солидарность украинцев с Ичкерией, сражающейся против российской армии. Этих людей чеченцы берегли. Так или иначе, украинцы всегда сражались до последнего патрона, не сдавались в плен. Часто переодевались в гражданскую одежду и заманивали военнослужащих в засаду.
8 сентября 1996 года был полностью уничтожен 15-й блок пост у Мескер-Юрта. При этом в ближайших постах не было слышно ни единого выстрела, в самом Мескер-Юрте тоже было тихо и рынок в этот день не работал. Когда привезли утром солдатам завтрак, то застали только трупы. По словам местного жителя, вечером на блок пост пришла колонна: два КАМАЗа и БТР с российскими военными. Сказали, что принадлежат к федеральным войскам, заблудились и остались заночевать. А ночью, эти военнослужащие, оказавшиеся переодетыми в нашу форму украинцами-наемниками из УНСО, перебили весь блок пост, забрали оружие и технику, десяток пленных и ушли неизвестно куда. Было угнано БМП-1 и Т-72. Танк потом наши сумели отбить в Дарго. БМП-2 же наемники сожгли на месте.
ПИЗДЕЖ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Трагедия 15 блокпоста. Гойтенкорт. Мескер Юрт.
Со слов капитана Андрея. Г., первого командира 15 блокпоста: Вначале в составе усиленной роты был выставлен 19 блокпост на горе Гойтенкорт, примерно с 12 декабря 95г. А служба на 15 блокпосту была дневной, ежедневно личный состав спускался с Гойтенкорта на несение службы, а с наступлением темноты снимался обратно на Гойтенкорт. 15 блокпост располагался невдалеке от рынка с КП на старой заправке. После нового года в штабе бригады было принято решение выставить его стационарно (на круглосуточное дежурство). Реакция была негативной сразу же. С учетом местности понятно было, что выставленный вблизи селения пост на равнине как на ладони будет лакомым куском для боевиков. До ближайших домов было метров с двести. При желании его можно будет просто из укрытий расстрелять — это было очевидно.
.
Инженерной техникой были отрыты траншеи, котлованы под вагончики и землянки, со стороны Мескер-Юрта был сделан забор из колючки с банками- склянками. Схема дежурства на блокпосту — по боевому. Были и патрулирование и секреты. Во время ночного дежурства, на блокпосту было задействовано треть личного состава. Военнослужащие спали с оружием.
.
После несчастного случая с рядовым Подымахиным Эдуардом, когда он во сне выдернул чеку от РГД-5 и подорвался прямо в вагончике, ему оторвало ногу, спасти к сожалению его не удалось, он скончался. Всех остальных военнослужащих спящих в этом вагончике не плохо оглушило, в начале подумали что это обстрел и была дана команда: «к бою!».За секунды все военнослужащие были на позициях блокпоста босиком. После этого из штаба бригады было указание выставлять все оружие на ночь в «пирамиды» ( «Пирамида» — это металлический шкаф, для хранения оружия, в Чечне коробки из под боеприпасов, обычно от гранатометных выстрелов). Глупо в боевой обстановке, но факт.
.
Не много информации о Подымахином Эдуарде Ивановиче, фото отсутствует. Рядовой, механик водитель. Родился 14.06.1976 г. в городе Киренск Иркутской области. Работал рулевым мотористом в Киренской РЭБ флота. В Вооруженных Силах РФ с 20.06.1994 г. Принимал участие в боевых действиях на территории Чеченской Республики с 24.08.1995 г. Погиб 20.01.1996 г. Награжден орденом Мужества (посмертно). Похоронен в родном городе. Имя Эдуарда Подымахина занесено на мемориальную доску памятника «Черный тюльпан».
.
27 февраля 96г. Командование было передано капитану Владимиру Бараненко. [9]
.
рапорт Бараненко. Это последний документ от него. 166 омсбр
Рапорт Владимира Бараненко. Это последний документ от него.
.
Далее со слов Константина Камрукова: С 5-е на 6-е марта, мне довелось побывать с ночёвкой на блокпосту №19, расположенном на горе Гойтен-Корт. Она высоким одиноким горбом возвышается над окружающей местностью, вблизи селение Мескер-Юрт. Отправился я туда с майором К, чтобы собрать материал по поводу исчезновения двух контрактников. Это происшествие было связано со жгучей проблемой отпусков. Бойцы пошли с блокпоста №19 на блокпост №15, где находился их прямой начальник, чтобы подписать у него рапорта на отпуск. Расстояние между блоками — пара километров. В этом промежутке солдаты пропали.
.
К слову: Майор К., с которым мы ездили на Гойтен-Корт, ещё до поездки говорил, что блокпост №15 надо будет обязательно снять на видео, т.к. его диспозиция в дневное время была просто чудовищно глупой: танк Т-80 стоял прямо на базарной площади в гуще народа. Но когда мы приехали, дневная диспозиция уже изменилась, стала обычной – у края дороги. «Шедевра» военной тактики не удалось зафиксировать. Из этой детали и последующих событий можно сделать предположение: подобно, тому, когда женщина, желая показать мужчине, что она в нём заинтересована, невзначай касается его руками или частью тела, так и тот, кто утверждал первоначальную диспозицию блокпоста, стремился показать чеченцам, что он готов к налаживанию взаимовыгодного обмена.
.
До места назначения нас подбросил замкомбрига на своём БМП, заодно он осуществил инспектирование подразделений. Появившись внезапно, мы тут же наткнулись на криминал. На подъезде к блоку, за придорожным бугром, замкомбрига усёк башню танка. Остановились. Развернулись. Подъехали. Стоит танк Т-80, а рядом с ним чеченский КАМАЗ. В кузове грузовика несколько двухсотлитровых бочек, в которые из танка по шлангу перекачивают авиационный керосин. Деваться некуда — преступление налицо. Тут же, присев на камушек, начали заниматься с майором К. писаниной. Бумаги эти, естественно, никуда потом не пошли, а лежали у начальства в виде устрашающего фактора, чтобы подчинённые сильно не распоясывались, памятуя о нависшей над ними угрозе.
.
Описанная сценка происходила в каких-нибудь ста метрах от блокпоста №15, курировавшего село Мескер-Юрт. Поговаривали, что через этот блокпост была налажена одна из артерий, по которой в место временной дислокации 166 бригады под Шали, поступала водка. И когда через полтора суток, в ночь с 7-ое на 8-ое марта чеченцы, без малейшего усилия, захватили и уничтожили это подразделение, по бригаде прошелестел шепоток: «Пропили блокпост»…
.
Ну а пока там все были живы. Наша делегация заехала к ним на полчасика. Офицеры о чём-то потолковали и мы отправились на Гойтен-Корт. Примерно в эти же часы в Грозном произошли боестолкновения федеральных войск с моджахедами. В связи с этим, подразделения, окапавшиеся на Гойтен-Корте, стали срочно проверять свою боеспособность на предмет отражения нападения. Условным противником служил полуразрушенный нефтеперегонный заводик у подножья горы. Тут же выяснилось, что у танкистов не работают какие-то приборы. Они не смогли стрелять из пушки и ограничились несколькими очередями из крупнокалиберного пулемёта. А миномётчикам удалось произвести первые выстрелы из своих «Васильков» спустя минут тридцать, после команды «Огонь». Команда была дана ещё засветло, а первые выстрелы сверкнули уже в полной темноте. То бойцы не знали что надо крутить и что нажимать, а когда узнали, оказалось, что подряд 4-5 вышибных зарядов были некондиционными и солдатам пришлось делать «аборты» — наклонять вперёд стволы и вынимать из них мины (занятие очень опасное). Руководивший миномётчиками офицер, оправдываясь за своих подчинённых, пояснил, что старые расчёты на днях дембельнулись, а новые ещё не освоили технику. Подозреваю, что на уничтоженном через несколько часов блокпосту №15 боеготовность была на том же уровне.
.
Со слов разведчиков: 7 марта, вечером выдвинулась группа на 2-3 БМП, и наблюдали из биноклей за блокпостом. С целью увлечить в продажи солярки Чеченцам. Просмотрели до тех пор пока не стемнело.
.
8 марта. Пасмурный тихий день. В первой половине дня на территории бригады состоялась встреча командующего группировкой Тихомирова с представителями сельских администраций Шалинского района. Набралось человек 50-60. Чеченцы прибыли к КПП в назначенное время, около десяти часов, на автобусе и нескольких легковушках. Тихомиров позволил себе задержаться на часик. Прилетел он на Ми-8 в сопровождении двух Ми-24. Диалог происходил в большой армейской палатке и получился весьма странный. Основную часть времени говорил Тихомиров, на разные лады перепевая абстрактную мысль о необходимости мира и дружбы между народами, а Чеченцы его всё спрашивали, наступит ли конец военной вакханалии. Помнится один из Чеченцев, представившийся бывшим работником юстиции, задал Тихомирову вопрос о правомерности создания и существования в Чечне фильтрационных лагерей. Тихомиров ответил, что их организовали согласно инструкции МВД.
.
Лишь только встреча закончилась и чеченцы уехали, по бригаде прошла информация, что блокпост №15 у Мескер-Юрта уничтожен. Около двух часов дня, на дороге перед КПП стала формироваться колонна бронетехники для поездки на блокпост. Разбрызгивая фонтаны грязи, одна за другой лихо подлетали БМП из разведроты и пехотных батальонов, густо облепленные солдатами. Образовавшаяся длинная механическая гусеница, ощетинившаяся стволами автоматов была готова ринуться к Мескер-Юрту. Но последовала команда отбой. Решили перенести операцию на следующий день, чтобы провести её при свете дня.
.
9 марта. С утра к Мескер-Юрту направилась такая мощная бронеколонна, столько в ней было БМП и танков, а на них столько солдат, что я подумал — это акция возмездия селу. Но оказалось, операцией руководил подполковник А, прошедший школу Афганистана. Бронетехника была расставлена по периметру блокпоста, на опасных направлениях, чтобы избежать возможной атаки во время осмотра. Блокпост представлял собой жалкое зрелище: все землянки и вагончики сожжены, пропал приданный не за долго до этого события на блокпост, танк Т-80. Так же были уничтожены имевшихся на блокпосту три БМП-2, которые были взорваны и сгорели, их внутренности местами расплавились. (От себя: номера БМП 370, 272, 273). Так же боевикам досталась радиостанция Р-159 с засекреченной аппаратурой связи «Историк» Т-240С с введёнными ключами. После чего пришлось срочно менять ключи на всех Т-240, что бы боевики не могли прослушивать наши переговоры. [8] В момент нападения, на блоке находилось 38 солдат и офицеров, а так же еще 4-х человек, которые там не были, а самовольно оставили свои подразделения ранее (так же возможно не учтен экипаж танка, ещё 3 военнослужащих). Все они пропали. Каких-либо следов боя не наблюдалось, ни крови, ни трупов, ни стреляных гильз.
.
.
.
.
Далее собирательный рассказ в основном одного из выживших ребят с этого блокпоста, контрактника Сергея Бузенкова, дополненный вставками из других источников, в основном матерей погибших военнослужащих, что ездили в Чечню за своими сыновьями.
.
Для десятков российских матерей день 8 марта — не праздник. Именно в этот день оборвались жизни их сыновей в Чечне. Восьмого марта 1996 года попали в плен к чеченцам 38 бойцов 15-го блокпоста (у села Мескер Юрт) 166-й Тверской отдельной мотострелковой бригады. [3] Почти все пленные погибли, или были расстреляны, спастись и выжить из 38 человек удалось немногим. [1]
.
Сергей вставай, мы в плену. Какой еще плен? Чего ты гонишь? — Контрактник Сергей Бузенков с трудом продрал глаза и ему в лицо уткнулся ствол автомата. Хозяин его, бородатый Чеченец в снаряжении рейнджера, недвусмысленно передернул затвор. Стояла черная чеченская ночь 8-го марта 1996 года. Было нас 38 человек, в том числе два капитана и два лейтенанта, танк Т-80 почти без горючего и три БМП, из них одна не на ходу.
.
На посту Сергей стоял с 10 до 12 ночи. Все было тихо, отстоял и лег спать. Тут нас и взяли. Пришли Чеченцы со стороны села, чтобы мы не стали стрелять. Часовых сняли, а когда меня разбудили, в оружейных ящиках уже и автоматов не было. Вышел из вагончика — Чеченцев человек двадцать, наши сидят на корточках, все с поднятыми руками. Обыскали всех и в КамАЗ под тентом. Ловко они все провернули.
.
Повезли в Шали. Наши блокпосты стояли на окраинах, а сам город контролировался Чеченцами. Привели в комендатуру, в подвал. Перед этим все у нас отобрали — бушлаты, перчатки, кольца, часы. Ротного заставили написать список и указать, кто срочник, кто контрактник. Он всех, кто старше двадцати, записал в контрактники. Да у Чеченцев оказалась и штатная книга, где все мы были записаны, так что врать не было смысла. Ночью посадили нас всех на броню танка и БМП, выехали на трассу, объехали свой блокпост, потом горной дорогой, по речке. Оказались в селе Макхеты, бывшем колхозе имени Орджоникидзе. Закрыли за железной дверью в бухгалтерии, офицеров держали отдельно. Лежали друг на друге, так было тесно.
.
Со слов матери Л.С. Антонычева: Чеченец Молди возил меня в горы, были в трех селах. У села Агишты мне вдруг дают в руки Японскую рацию, и я …слышу голос своего сына. Так мне дали убедиться, что он жив. [6]
.
Со слов очевидца Камрукова: Утром 8 марта на территории 166 бригады, под Шали, командующий группировкой Тихомиров проводил встречу со старейшинами и главами администраций районов. Пока ждали приезда командующего, представители от Шали вели светский разговор с руководством нашей бригады. Я их немного поснимал на видео и слышал, как Шалинец высказал неудовольствие, что, дескать, рано утром, по городу проехал танк и БМП. А между нашей бригадой и Шали была договорённость, что мы будем предупреждать их перед тем, как заехать к ним на бронетехнике. Наши только недоумённо пожали плечами. В 10 утра ещё не было известно об исчезновении блока.
.
Утром стали вызывать в их особый отдел. На каждого завели досье, сфотографировали. Потом пришли какие-то корреспонденты, арабы или турки, сняли нас на видео. Построили и стали развлекаться: заставляли обзывать матом Ельцина и Завгаева. Кто не очень старался, заставляли отжиматься, кричать «Аллах акбар!». Наш ротный Афган прошел, внутренние органы все болели, но и его заставляли отжиматься. Потом офицеров и срочников от нас отделили. Это потом я узнал, что их всех расстреляли летом. Хотя расстрелять должны были нас — чеченцы особенно ненавидят контрактников.
.
Когда привезли в Гойское, подлетел молодой чеченец и давай нас мордовать. Как хотел, пока его свои не уняли. У полевого командира Салмана была такая забава: поставит у дерева, наведет ствол и стреляет. Стоишь, ни жив, ни мертв. И ржет, как жеребец. Набили нас в камеру в Гойском человек сто, были еще строители из Пензы и Волгограда, вдруг ворвался молодой чеченец с топором и давай бить, кого ни попадя обухом. Володя Котляров ранен был, когда нас в плен взяли, пулей в живот на вылет — он и его, по ране. Готов был убить нас всех. Одного омоновца забил до смерти. Выводили из камеры по пять человек, и бьют несколько человек одного. Ползком в камеру возвращались. Станешь отбиваться — сразу в расход. Воронову из Ярославля почки отбили, другому — ключицу прикладом сломали.
.
Когда срочников и офицеров отделили, нас с блокпоста осталось из 38 человек 23. Добавили еще двоих механиков-водителей и повезли в Старый Ачхой. Машина в гору не пошла — пешком. Наши обстреливали это место, пришлось перебежками. Прошли через Орехово, там все дома разбиты, а такие были дворцы! Посадили в подвал, там оказались еще наши энергетики, из разных городов, человек двадцать. Пришел Салман, дал ножницы: «Всем на голове выстричь кресты». Державину Паше из Костромы сам выстриг. Потом из села привели в какое-то ущелье, здесь был их лагерь. Погода — дождь, грязь, все устали, как собаки.
.
Я несколько раз предлагал своим: «Давай разыграем что-нибудь и захватим оружие, будь что будет», но из штатских всегда отговаривали, боялись. А духом я никогда не падал, только и думал, как бы смыться. Началась бомбежка — наши самолеты, не видно их было из-за густого тумана. Бросали глубинные бомбы — огромные такие воронки. Шестерых из нас, пленных, убило осколками. Ромку из Воронежа осколком в шею, Щербинину — в живот, а кровь изо рта пеной пошла. Одному солдату из 245-го полка пятку оторвало, он сам себе ногу перетянул. Паника была сильная, но куда тут бежать? Юрика из Рязани, со мной лежал, тоже ранило. Одному осколок попал в позвоночник, видел, как у него глаза закатились. Майору из ФСБ, пленному, осколок попал в затылок и вышел изо лба. Чеченцы после бомбежки закричали: «Раненых — к убитым!».